Теперь лестница эта была опущена, для того ли, чтобы соблазнить Врага легкостью подъема или для того, чтобы сильнее пробудить в нем скорбь о его печальном изгнании от врат блаженства. Прямо напротив этих ворот открывалась дорога, спускавшаяся на Землю к блаженной стране Рая, широкая дорога, гораздо шире той, что впоследствии вела на Сионскую гору и в Обетованную землю, возлюбленную Богом, хотя и этот путь был широк; по нему часто проходили Ангелы, чтобы возвещать тем счастливым племенам волю Всевышнего, и Сам Он с любовью взирал на них от Панеи [92] , у истока реки Иордан до Вирсавии, где Святая Земля граничит с Египтом и берегами Аравии. Так широко было отверстие, полагавшее пределы царству мрака, подобно берегам, сдерживающим волны океана. Отсюда, стоя на нижней ступени золотой лестницы, ведущей к вратам Неба, Сатана смотрит вниз, пораженный величием мироздания. Так разведчик, всю ночь пробродив с опасностью для жизни по темным и пустым дорогам, достигает наконец вершины горы, и при первом отрадном проблеске зари неожиданно видит перед собою неизвестную землю с цветущими нивами, или великолепный город с блистающими шпилями и башнями, уже позолоченными лучами восходящего солнца. Таким же удивлением поражен дух зла, хотя он и привык к созерцанию Неба; но при виде всех этих миров, представших перед ним в такой красоте, еще более чем удивление, охватывает его зависть.

Взор его обнимал вселенную (Сатана стоял высоко над сводами всех миров, под тенью Ночи) от восточной точки Весов до той звезды [93] , на которую перенеслась Андромеда, далеко за горизонт Атлантического океана; потом обозревает он всю ее широту, от одного полюса до другого, и, не размышляя дальше, ринулся вниз к первой планете; быстро и легко рассекают его крылья чистый мраморный воздух [94] , свободно пролетая извилистыми путями среди бесчисленных светил, которые издали казались ему блестящими звездами; вблизи же то были миры, или счастливые острова, подобные, может быть, тем Гесперийским садам [95] , что славились в древности своей красотою. О, чудные рощи, тенистые дубравы, цветущие долины, острова трижды счастливые, какие счастливцы обитают на вас? Сатана не останавливается, чтобы узнать об этом. Одно только светило привлекает его взор: золотое Солнце, блеском более всего походящее на Небо; к нему направляет он свой полет в тиши небесной тверди (как он летел: вверх или вниз, от центра или к центру, или вдоль пространства – трудно сказать); он приближается к месту, где горит великое светило, изливающее потоки света на простые созвездия, совершающие свое круговращение далеко от его царственного взора. Этот звездный хоровод плавным и неизменным движением своим отмечает дни, месяцы и годы; быстро кружится он вокруг чудного светила, обращаясь всегда по направлению его магнетических лучей, благотворно согревающих вселенную и невидимо проникающих живительной силой в самые недра земные и глубину морскую; так дивно поставлена блестящая планета! На ней останавливается Враг, затемнив светлый шар Солнца таким малым пятном, какого, может, астроном и не разглядел бы в свою зрительную трубу.

Сатана поражен блеском светила, несравненного ни с чем на земле – ни с металлом, ни с камнем. Не все части его одинаковы, но все проникнуты ярким светом, как бывает проникнуто огнем раскаленное железо. Если сравнивать его с металлом, то частью оно было похоже на золото, частью на чистое серебро; если же уподобить его блеск драгоценным камням, то оно сияло всеми переливами карбункула, хризолита, или рубина, топаза, или всеми цветами двенадцати камней, блестевших на наперснике [96] Аарона; или можно еще сравнить его с камнем, более существовавшим в мечтах, чем в действительности, с тем камнем, что здесь на земле так долго и тщетно искали философы, хотя своим могущественным искусством они сумели связать крылатого Гермеса, и даже в разных видах вызывали из моря древнего Протея [97] , с помощью химической колбы принуждая его принимать свой первобытный вид. Что ж удивительного, что те поля и страны выдыхают из себя чистый эликсир, что реки там текут золотом, если Солнце на таком далеком расстоянии от нас, одним чудодейственным прикосновением своих лучей, здесь, в темноте, творит с помощью земной влаги такое множество драгоценностей самых ярких красок и поразительной красоты?

Здесь Дьявол находит много новых предметов, достойных удивления, но они не поражают его. Широко и далеко бежит его взор – никакая тень, никакое препятствие не мешают зрению. Здесь все – одно солнечное сияние; как полуденное солнце сосредоточивает силу своих лучей на экваторе, так и здесь лучи его постоянно падают вертикально, поэтому здесь никогда не бывает тени; воздух здесь так чист и прозрачен, как нигде, и взор Сатаны проникает в неизмеримую даль. Вдруг он видит стоящего на горизонте светозарного Ангела, того самого, которого видел Иоанн [98] . Лицо Ангела было отвернуто в другую сторону, но блеск его не был скрыт; на голове его сияла золотая тиара из солнечных лучей, чудные кудри золотистыми волнами рассыпались по крылатым плечам. Он, казалось, занят был исполнением какого-то важного поручения и погружен в глубокое размышление. Велика была радость нечистого духа при виде Ангела: теперь он надеялся найти вождя, который направит его блуждающий полет к Раю, счастливому жилищу человека, к месту, где должны были кончиться его странствия и начаться наши горести. Но прежде Сатана думает изменить свой вид, иначе опасаясь подвергнуть себя опасности или затруднению, и вот он превращается в юного херувима из младших чинов. Лицо его сияло небесной улыбкой, весь образ его был полон юной прелести, так искусно умел он притворяться. Воздушные кудри развеваются из-под золотого венца и ласкают его нежные ланиты; перья его крыльев блистают самыми яркими красками и усеяны золотыми блестками; вся одежда обличает в нем странника. Недолго оставался он незамеченным. Прежде чем он приблизился, к нему подошел один из Ангелов с лучезарным ликом. Сатана мгновенно узнает его – это Архангел Уриил [99] , один из семи Ангелов, постоянно находящихся в окружении Бога; они всех ближе стоят к Его трону, ожидая Его велений: это Его очи; быстро пролетают Ангелы все Небеса или спускаются к Земле, разнося Его веления через сушу и воды, через моря и земли. Сатана приближается к нему и говорит: «Уриил, ты один из семи светлых Ангелов, стоявших в сиянии славы перед высоким троном Господним, ты один из первых возвестителей Его великой воли в высочайших Небесах, где все небесные Духи с нетерпением ждут тебя, посланника Божия. И здесь, верно, по Высочайшей воле, ты исполняешь ту же почетную должность и, как око Господне, часто обозреваешь это новое шаровидное творение? Меня влекло непреодолимое желание увидеть, узнать чудный новый мир, а главное – Человека, которого так возлюбил и облагодетельствовал Господь и для которого создал все эти дивные творения. Я оставил хоры херувимов и одиноко предпринял неведомый путь. Скажи мне, о лучезарнейший из серафимов, какой из всех этих блестящих шаров назначен быть жилищем человеку? Или у него нет определенного жилища, и он может выбирать по своей воле тот или другой из этих светлых миров? Я желал бы найти его, чтобы тайно или явно с восхищением взглянуть на того, кому всемогущий Творец даровал миры, излив на него все свои щедроты. Да восхвалим мы оба в этом новом творении, как и во всех делах Его, имя Творца Вселенной, правосудно изгнавшего мятежных Ангелов в преисподнюю, а для вознаграждения этой потери сотворившего новый счастливый род – Человека, ожидая от него большей преданности себе. Премудры все пути Его!» – так говорил вероломный лицемер, не будучи узнан: притворство обманывает Ангелов так же, как и людей. Из всех пороков, допускаемых волею Провидения на земле и на Небесах, он единственный ходит скрытно для всех, кроме одного Бога. И часто Разум бодрствует, но Подозрение засыпает у его двери, или предоставляет ее охрану Простоте, а Доброта не подозревает зла там, где его не видно. Вот почему тогда был обманут сам Уриил, правитель Солнца, Дух, одаренный самым проницательным зрением. На лживую речь дерзкого самозванца он чистосердечно отвечает: «Прекрасный Ангел, твое желание видеть новые творения Господни, чтобы прославить великого Зиждителя, не заслуживает порицания. Напротив, чем сильнее оно, тем более достойно похвалы; значит, горячо оно было в тебе, если ты оставил твою небесную обитель и в одиночестве предпринял этот путь, чтобы собственными глазами видеть то, о чем другие довольствуются знать по рассказам, какие доходят до них на Небе. Действительно, дивны все создания Творца, созерцание их радует душу и навеки остается в памяти, как одно из лучших наслаждений! Какой ум может исчислить их или постигнуть бесконечную премудрость, вызвавшую их к жизни, но сокрывшую их глубокие причины? Я видел, как по Его слову бесформенная масса, первоначальная материя земли, стала слагаться в одно целое: Хаос услышал голос Всемогущего, дикое Смятение покорилось закону, Беспредельность вступила в пределы. По второму Его велению, Мрак бежал, воссиял Свет, из Неустройства возник Порядок. Стихии плотные и тяжелые: Земля, Вода, Огонь, Воздух, быстро заняли свое определенное место; эфирное же вещество Небес поднялось вверх; мало-помалу оно стало свертываться в шарообразные формы и превратилось в бесчисленные звезды, какими ты их видишь в Небе; каждая из них имеет свое назначенное место, свое течение. Остальное, словно стеной, окружает вселенную. Взгляни вниз, на тот шар; сторона его, обращенная к нам, светится отраженным отсюда светом. Это Земля, жилище Человека. Свет, изливаемый отсюда, дает ей день, иначе ею завладела бы ночь, царствующая теперь на противоположном полушарии; но и там благодетельно является на помощь близкая Луна (так называется прекрасная планета, что ты видишь по ту сторону земли). Она ежемесячно завершает свой круг, постоянно возобновляя его в небесных равнинах, откуда тройственный лик ее заимствует свет и, наполняясь им, снова возвращает его от себя, чтобы освещать Землю; бледные лучи светила изгоняют мрак ночи. Видишь то место, что я тебе показываю? Это и есть Рай, жилище Адама, а та густая тень – его шатер. Теперь ты не можешь сбиться с пути; я же должен спешить по своим делам», – так сказал Ангел и отправился в свой путь.